Игра на вылет [= Секретная операция] - Страница 102

102

— Здоровый сучара! Я же предупреждал… Раз не получилось.

Глава тридцать пятая

Координатор доложил об окончательном решении вопроса.

— Осложнений не возникло?

— Нет, все прошло в плановом порядке.

— Хорошо, — сказало облеченное властью Лицо. — Будем считать, вы с честью справились со своей работой. К вам замечаний нет. Все документы по законсервированным сценариям, низовым работникам, по формам связи с ними оставьте у меня.

— Что мне делать дальше?

— Ничего. Ждать. Мы подберем вам соответствующую работу.

— Спасибо.

Когда Координатор вышел из кабинета, облеченное властью Лицо вызвало своего помощника.

— Обеспечьте круглосуточный контроль за указанным человеком. На него завязана очень серьезная информация. Мы не можем позволить себе риска ее разглашения. Предложения по мерам, обеспечивающим гарантированность сохранения информации, доложите не позднее чем завтра.

«Указанным человеком» был Координатор.

Глава тридцать шестая

Я очень медленно приходил в себя. Мне не имело смысла спешить. Мне надо было выгадать время. В переходном, из беспамятства в сознание, состоянии я надеялся хоть как-то осмыслить то, что со мной произошло.

— Больной в сознании, — сообщил голос. Ах, даже так! Медицину привлекли. Не дают собраться с мыслями. Вначале расколотили их в мелкие дребезги, шандарахнув чем-то тяжелым по голове, а теперь не позволяют склеить осколки.

— Как вы себя чувствуете?

— А как бы вы себя чувствовали на моем месте, доктор? Если вы, конечно, доктор. Я так же. Очень хорошо.

— Ну-с, мое вмешательство больше не требуется. Больной вполне адекватен. Я могу идти?

— Идите, доктор.

Помещение, кажется, другое. Оно и должно быть другое. Иначе зачем меня аэрозолями было травить и по затылку прикладывать?

Другое помещение. Вопрос — какое?

Окна без решеток. Но с бронированными, непрозрачными стеклами. Мебель обыкновенная и даже не без изящества. Воздух свежий, без затхлости. На камеру не похоже. По крайней мере на обычную камеру.

Напротив человек. Тоже по виду не следователь. Нормальный мужик. Глаза умные, морда ехидная.

— Вы можете отвечать на вопросы?

— Не хочу.

— А слушать?

— Слушать могу. Валяйте.

Так, поехали дальше. Дверь бронированная, хотя и отделана ореховым деревом. Замок с секретом. И еще наверняка задвижка с наружной стороны. За дверью полная неизвестность. То ли вторая дверь, то ли караулка со взводом отдыхающей охраны. В общем, глухая дверь. Просто так, без дополнительной информации, пытаться уходить этим путем бесполезно.

Что еще? Окно?..

А может, не играть в умные игры, может, по-простому шарахнуть своего собеседника табуреткой по голове, Пока они еще считают меня слабым, и, прикрываясь им как щитом, потребовать машину, оружие и зеленую дорогу?

Я попробовал пошевелиться.

Все понял. Не дурак. Не шарахнуть, не потребовать. И даже руки не приподнять. Чем же это таким они меня накачали, что каждый палец в пуд весом стал? Мало того, еще на всякий случай и наручники к правой руке и к спинке кровати пристегнули, Хорошие наручники. Необычные. Не ширпотреб. Я таких, честно говоря, еще и не видел. Эти гвоздем не расковыряешь.

Крепко засадили. Интересно, что это за удальцы такие?

— Вы, я так понимаю, раздумываете, как бежать? — подал голос сидящий напротив человек, — Сразу скажу — без толку. И дело даже не в этом, в общем-то, очень надежном помещении, не в наручниках. Дело в том, что вам просто некуда бежать. Откуда — да, есть. А вот куда… Вы таких дел успели наворотить, что принять вас никто не захочет. Опасны вы всем стали. Как холера. Разве только одни мы согласимся вам приют дать. Не бесплатно, конечно. За хорошее к нам отношение.

Ваша игра сыграна. Вы теперь — отходы производства. Зола. Раньше, когда в вас была вкраплена информация, цена ваша была поболе. Но информацию вы отдали. И цена вам стала бросовая. Никто теперь за вас воевать не будет. Смысла нет. Вы слишком мелки, чтобы ломать за вас копья. Так что думайте.

— Что вам от меня надо?

— Вас. Вы оказались отменным специалистом. Разбрасываться такими — непростительная роскошь.

— А в качестве вступительного взноса, конечно, информация? Это я уже знаю. Это мы уже проходили.

— Нет. Вы ошибаетесь. Информация нам не нужна. Все, что нам надо знать, мы знаем. Мы знаем даже больше, чем вы.

Ну тогда я вообще уже ничего не понимаю. Ничегошеньки! Зачем они меня повязали, если им безразличны заключенные в моей голове знания? И зачем тогда оставили в живых? Это противоречит всякой здравой логике. Если человек не нужен — его оставляют в покое. Если хотят избавиться — убивают. Если оставляют в живых, но не оставляют на свободе — хотят что-то узнать. Куда уж проще.

А здесь ни то, ни другое, ни третье?

Что-то четвертое? Но что?

Представить невозможно!

Может, меня так по голове припечатали, что я способность здраво мыслить утратил? Но тогда тем более не понятно, к чему я им такой дефективный.

— Не ломайте голову. Я сказал вам правду. Нам нужны вы.

— Урожай, что ли, с полей убирать по разнарядке, чтобы более ценных работников с рабочих мест не срывать?

Он только вздохнул в ответ.

— Ладно, давайте вскрывать карты.

Дальше он мне рассказал такое, что у меня уши в трубочку сворачиваться стали в знак протеста. Он рассказал мне все!

Вначале о понятном. О заговоре. О планах покушения. Об учебном лагере. О неудавшейся Акции. Он знал такие детали, о каких я даже не ведал. Впрочем, это меня не удивило. На то он и заговорщик, чтобы знать о заговоре все.

102